Данное Богу торжественное обещание сделать что-либо, принести приношение или дар, начать какое-либо особое служение, принять какое-либо условие или же воздерживаться от того, что само по себе не противозаконно. Человек давал обет добровольно, по своему желанию. Будучи торжественным обещанием, обет имел такую же силу, как и клятва, и иногда оба эти слова используются в Библии в одном контексте (Чс 30:2; Мф 5:33). Обет — это главным образом заявление о намерении, а клятва — это обращение к вышестоящему лицу, свидетельствующее о правдивости или обязательности сделанного заявления. Клятвами часто подтверждали соглашение (Бт 26:28; 31:44, 53).

В Библии первое упоминание об обете находится в Бытии 28:20—22. Там записано обещание Иакова отдать десятую часть своего имущества Иегове, если Бог будет с ним и вернет его с миром домой, доказав тем самым, что он Бог Иакова. Иаков не ставил Богу условий, он просто хотел убедиться в Божьем одобрении. Как показывает этот пример, обеты давали еще патриархи (см. также Иов 22:27), и, как и в  случае со многими другими патриархальными обычаями, Моисеев закон не ввел их, а лишь определил и упорядочил.

Часто обеты давали, обращаясь к Богу с мольбой о благосклонности или об успехе какого-либо предприятия, как это было в случае с Иаковом. Еще один пример такого обета — обещание Израиля о том, что если Иегова даст ему победу, то он предаст уничтожению города, принадлежавшие царю Арада, который был хананеем (Чс 21:1—3). Давая обет, человек также мог выразить свою преданность Иегове и чистому поклонению (Пс 132:1—5) или показать, что отделял себя или свое имущество для особого служения (Чс 6:2—7). Родители могли давать обеты, которые затрагивали детей. Так, Анна дала обет в отношении Самуила (1См 1:11; ср. Сд 11:30, 31, 39). В таких случаях дети участвовали в исполнении обета.

Добровольный, но обязательный для исполнения. Обеты были добровольными. Но если человек давал обет, то, согласно Божьему закону, он был обязан его исполнить. Выражение «связать свою душу обетом» подразумевало, что жизнь человека становилась залогом исполнения данного им слова (Чс 30:2; см. также Рм 1:31, 32). Поскольку речь идет о жизни, неудивительно, что Писание призывает человека быть очень осторожным и, прежде чем дать обет, тщательно взвесить все обязательства, которые он на себя берет. В Законе говорилось: «Если ты дашь твоему Богу Иегове обет, то не медли его исполнить, потому что твой Бог Иегова непременно потребует этого от тебя и тогда ты будешь виновен в грехе. Если же ты не дашь обета, то не будешь виновен в грехе» (Вт 23:21, 22).

Позднее созывающий собрание сказал: «Что обещал — исполни. Лучше не давать обета, чем дать обет и не исполнить его. Не позволяй своим устам вводить в грех твою плоть и не говори перед ангелом, что это была ошибка» (Эк 5:4—6). Обет, данный поспешно, в порыве чувств, может легко стать западней (Пр 20:25). Согласно Закону, тот, кто давал обет необдуманно, становился виновным перед Богом в грехе и должен был принести приношение за вину (Лв 5:4—6). Обет был ценен в глазах Бога только в том случае, если он соответствовал его праведным законам и был дан из правильных побуждений сердца (Пс 51:16, 17).

Обеты женщин, находившихся под Законом. Законы об обетах женщин записаны в Числах 30:3—15. Если отец, услышав обет, данный дочерью, не возражал против него, то ее обет оставался в силе. Останется ли в силе обет жены (или обрученной девушки), зависело от решения ее мужа (или жениха). Если мужчина отменял обет женщины через какое-то время после того, как услышал о нем, то он брал на себя ее грех (Чс 30:14, 15). Если обет давала вдова или разведенная женщина, то все, чем она связывала свою душу, оставалось в силе (Чс 30:9).

Как распоряжались отданным по обету. По обету можно было отдать Иегове любого человека или имущество, в том числе и землю. Исключение составляло то, что по Закону уже и так принадлежало Иегове,— первенцы, первые плоды, десятые части и тому подобное (Лв 27:26, 30, 32). То, что освящалось (евр. ко́деш), отделялось как святое, для священного использования, можно было выкупить, заплатив определенную сумму в святилище (это не касалось чистых животных) (Лв 27:9—27). Однако то, что посвящалось (евр. хе́рем), выкупать было нельзя. Посвященное навсегда становилось имуществом святилища или, если было посвящено для уничтожения, обязательно уничтожалось (Лв 27:28, 29).

Неправильные обеты. Многие обеты, которые давали в языческих религиях, были связаны с нечистыми, безнравственными занятиями. В Финикии, Сирии и Вавилоне доходы от храмовой проституции посвящались идолу или храму. Таким мерзким обетам не было места в Израиле: «Ни по какому обету не приноси в дом твоего Бога Иеговы плату блудницы или цену пса [вероятно, педераста], потому что и то и другое мерзость для твоего Бога Иеговы» (Вт 23:18, сноска).

После разрушения Иерусалима Иеремия напомнил находившимся в Египте иудеям, что бедствие постигло их, в частности, из-за того, что они давали обеты «царице небес» и приносили ей жертвы. Женщины, которые принимали активное участие в этом идолопоклонстве, сразу же сослались на то, что давали обеты и поклонялись «царице небес» с одобрения своих мужей, и заявили, что будут и дальше исполнять эти обеты. Так они попытались оправдаться тем, что поступали в согласии с заповедями Закона об обетах, даваемых женщинами (Чс 30:10—15). Однако Иеремия осудил их, поскольку в действительности они нарушали закон, участвуя в идолопоклонстве (Иер 44:19, 23—25; 2Кр 6:16—18).

Лицемерные обеты. После вавилонского плена иудеи не вовлекались в явное идолопоклонство. Однако они «отменили слово Бога  ради... [своей] традиции». Неправильные рассуждения и толкования Закона религиозными руководителями, которые лицемерно учили «человеческим заповедям», сказались на отношении людей к обетам и к другим аспектам поклонения (Мф 15:6—9). Например, иудейская традиция гласила, что если человек говорил отцу или матери: «Все, чем ты мог бы воспользоваться из того, что у меня есть,— это дар, посвященный Богу» (заявление о посвящении или освящении), то тем самым он давал обет освятить все упомянутое им в дар Богу и не должен был использовать эти вещи, чтобы помогать родителям, на том основании, что теперь все права на его имущество якобы принадлежали храму, хотя сам он мог свободно пользоваться этим имуществом (Мф 15:5, 6).

Жертвы, связанные с обетами. По Закону вместе с некоторыми жертвами нужно было приносить всесожжение. Это делалось в знак полного посвящения и просьбы к Богу принять жертву с одобрением (Лв 8:14, 18; 16:3). Так же обстояло дело и с обетами (Чс 6:14). Для исполнения особых обетов нужно было приносить всесожжение (Чс 15:3; Пс 66:13). Если человек решал принести по обету мирную жертву Иегове, то он должен был отдать животное без изъяна, и часть этого животного сжигалась на жертвеннике (Лв 22:21, 22; 3:1—5).

Об обете, который дал Иеффай перед сражением с аммонитянами (Сд 11:29—31), говорится в статье ИЕФФАЙ.

Исполнение Павлом требований Закона в отношении обетов. Апостол Павел дал какой-то обет. Неизвестно, был ли это обет назорейства или какой-либо другой обет и дал ли его Павел до своего обращения в христианство или после. Возможно, время действия этого обета закончилось, когда он остриг волосы в Кенхреях, возле Коринфа (Де 18:18). Некоторые же полагают, что оно завершилось, когда он вместе с четырьмя другими мужчинами, у которых заканчивался период действия обета, пошел в храм в Иерусалиме. Пойти туда Павлу порекомендовали братья из руководящего совета, чтобы показать, что, вопреки слухам, дошедшим до некоторых христиан из иудеев, он поступал как положено и не призывал других не соблюдать Закон. В то время было принято оплачивать расходы других, связанные с ритуальным очищением после завершения времени действия обета, как сделал Павел в этом случае (Де 21:20—24).

Чтобы понять, почему апостол Павел и христиане из руководящего совета решили исполнить некоторые требования Закона, который уже был отменен жертвой Иисуса Христа, нужно учесть следующее: Закон был дан народу Израиль Иеговой Богом. Поэтому апостол Павел говорил: «Закон духовен» и «Закон свят и заповедь свята, праведна и добра» (Рм 7:12, 14). Следовательно, христиане не презирали и не считали неправильным ни храм, ни служение, которое в нем проводилось. Ни храм, ни служение в нем не имели ничего общего с идолопоклонством. Более того, многое из Закона прочно вошло в уклад жизни иудеев. И поскольку это был не только религиозный закон, но и закон страны, некоторые его постановления, например запрет работать в субботу, были обязательными для всех, кто жил в той земле.

Но гораздо важнее было то, что христиане не связывали свое спасение с исполнением Закона. Как объяснил апостол, многое — например, употребление в пищу мяса или овощей, отношение к каким-то дням как к более важным по сравнению с другими и даже употребление в пищу мяса, которое до продажи на рынке было принесено в жертву идолам,— относилось к вопросам совести. Павел писал: «Кто-то считает, что один день важнее другого, а другой считает, что все дни одинаковы. Пусть же каждый будет полностью уверен в своих мыслях. Кто соблюдает какой-то день, соблюдает его для Иеговы. И кто ест, ест для Иеговы, потому что благодарит Бога, а кто не ест, не ест для Иеговы, и все равно благодарит Бога». Затем он подытожил свои доводы, сформулировав принцип: «Царство Бога — это не еда и питье, а праведность, мир и радость в святом духе», и сделал вывод: «Счастлив человек, который не осуждает себя в том, что одобряет. Но если сомневается и ест, то уже осужден, потому что ест не по вере. А все, что не по вере,— грех» (Рм 14:5, 6, 17, 22, 23; 1Кр 10:25—30).

В Деяниях 21:20 говорится: «Услышав это [сообщение о том, как Бог благословил служение Павла среди других народов], они стали прославлять Бога и сказали ему: „Видишь, брат, сколько тысяч верующих среди иудеев, и все они ревностны к Закону“». Комментируя эти слова, библеист Альберт Барнз пишет: «Здесь речь идет о законах об обрезании и жертвах, о разном отношении к мясу и соблюдению дней, праздников и т. п. Может удивлять, что они продолжали соблюдать эти обычаи, ведь христианство было призвано их отменить. Однако следует помнить вот о чем: 1) эти обычаи были установлены Богом, и народ был обучен их исполнять. 2) Апостолы исполняли их, пока находились в Иерусалиме, и не считали, что было  бы благоразумно подвергать их резкой критике [Де 3:1; Лк 24:53]. 3) В Иерусалиме вопрос о соблюдении этих обычаев никогда не возникал. Такой вопрос появился только у христиан из других народов. И он должен был у них появиться, ведь если им нужно было их соблюдать, то это должно было быть им предписано вышестоящей властью. 4) Решение, принятое советом (гл. xv), касалось только христиан из неевреев [Де 15:23]. [...] 5) Следовало ожидать, что с более глубоким пониманием христианства и осознанием его всеобъемлющей, свободной и... [универсальной] сути все христиане отказались бы от специфических постановлений Моисея без лишних споров и вопросов. Если бы этот вопрос стал бурно обсуждаться в Иерусалиме, то христиане столкнулись бы с жестокими преследованиями, в христианской церкви произошел бы раскол и распространение христианства сильно замедлилось бы. 6) К тому же согласно Божьему Провидению приближалось время уничтожения храма, города и народа, что должно было сделать невозможным принесение жертв и, как следствие, навсегда положить конец соблюдению обрядов Моисея. Поскольку уничтожение было уже близко и поскольку оно стало бы неопровержимым доказательством в пользу прекращения соблюдения обрядов Моисея, Великий Глава церкви не позволил, чтобы этот вопрос стал причиной ненужных споров среди учеников в Иерусалиме» (Barnes A. Notes, Explanatory and Practical, on the Acts of the Apostles. 1858).