«Я и Отец — одно»,— сказал Иисус (Иоанна 10:30). Некоторые ссылаются на этот стих, чтобы доказать, что Иисус и его Отец — две составляющие триединого Бога. Что имел в виду Иисус, говоря эти слова?

Давайте рассмотрим контекст. Согласно стиху 25, Иисус сказал, что он совершает дела во имя своего Отца. А в стихах 27—29 сообщается, что он говорил о символических овцах, которых ему дал его Отец. Оба высказывания были бы бессмысленны для его слушателей, если бы он и его Отец были одной и той же личностью. Напротив, Иисус, по сути, сказал: «Мой Отец и я связаны такими тесными узами, что никто не может похитить у меня овец, так же как никто не может забрать их у моего Отца». Это можно сравнить с тем, как если бы сын говорил врагу своего Отца: «Нападая на моего отца, ты нападаешь на меня». Никто бы не подумал, что этот сын и его отец — один и тот же человек. Но все бы поняли, какие крепкие узы единства их связывают.

Иисус и его Отец, Иегова Бог, тоже «одно» в том смысле, что у них одни и те же намерения, нормы и ценности. В отличие от Сатаны Дьявола и первых людей, Адама и Евы, Иисус никогда не жаждал независимости от Бога. «Сын ничего не может делать сам от себя, но только то, что, как он видит, делает Отец,— объяснил Иисус.— Что делает Он, то и Сын делает так же» (Иоанна 5:19; 14:10; 17:8).

Однако такие крепкие узы единства не делают Бога и его Сына, Иисуса, неотличимыми друг от друга. Они — две личности со свойственными им отличительными чертами. У Иисуса есть свои чувства, мысли, опыт и свобода воли. Тем не менее он сам решил подчинить свою волю Отцу. Как сообщается в Луки 22:42, Иисус сказал: «Пусть будет не моя воля, а твоя». Эти слова были бы бессмысленны, если бы его воля не отличалась от воли его Отца. Если Иисус и его Отец были одной личностью, тогда зачем Иисус молился Богу и смиренно признавал, что есть то, о чем знает только его Отец? (Матфея 24:36).

Во многих религиях боги, согласно преданиям, ссорятся и враждуют с членами своей семьи. К примеру, в древнегреческих мифах рассказывается, как Кронос сверг своего отца, Урана, и проглатывал собственных детей. Как же это отличается от основанного на любви единства между Иеговой Богом и его Сыном, Иисусом! И как же они становятся нам дороги благодаря этому единству! У нас ни с чем не сравнимая честь быть в единстве с этими двумя величайшими Личностями во всей Вселенной. Иисус молился о своих последователях: «Я прошу... чтобы все они были одно. Как ты, Отец, в единстве со мной и я в единстве с тобой, так пусть и они будут в единстве с нами» (Иоанна 17:20, 21).

Поэтому, когда Иисус сказал: «Я и Отец — одно», он говорил не о загадочной троице, но о замечательном единстве, о самых тесных узах, которые только возможны между двумя личностями.